субботу в музее Михаила Зощенко состоялась презентации книги "Хайкумена". Тот, кто пришёл к назначенному, чувствовал себя полным идиотом. Ну понятно же, если сказано в 6.30, то приходить надо в 7.30. Просто забыла.
Осмотрела экспозицию. Кровать, шкаф, стол и бюро. На окне фикус (сомневаюсь, чтобы Зощенко поливал именно этот фикус). На столе пиш.машинка. Возле кровати туфли и трость. Всё из серии - бедненько, но чисто.
Легко представить, как некий сосед, процветающий советский чиновник, с брезгливой жалостью поглядывал на опального фельетониста. А вот поди же ты. Через полвека я разглядываю туфли фельетониста, а не важного чиновника.
Во второй комнате небольшой экспозиционный зал. По бокам стенды, по центру раскладные стулья. У окна конструкция из водопроводных труб с предметами прошлой жизни. Это типа авангардная скульптура. Вот уже и стенды просмотрены и стулья пересчитаны (32 посадочных места), а Петровича с Хайкуменами всё нет. Наконец, появился. Все расселись, и кое-кому сесть не получилось. Значит, народу было больше 32.
Впереди меня оказалась дама в пёстрой кофточке, волосы с мелкой завивкой, массивные серебряные серьги. Я смотрела на эти серьги и думала, что детали тоже играют роль в эстетическом восприятии. Дырка расположена низко, а серьги тяжёлые, того и гляди уши оторвут.
Вот так, рассматривая кудрявый затылок и серьги, я прослушала хайку первого выступающего. Он переводчик с японского. Зовут Александром, фамилию не расслышала. Справедливости ради, его хайку много лучше его дикции. Я не всегда улавливала момент, когда он с японского переходил на русский.
Параллельно замутили два конкурса. Первый, допиши хайку: "бумажный змей - хороший повод ..." Но так как я знала продолжение, то оно мне казалось наиболее логичным "долго в небо смотреть (Сергей Зорохович)". Второй конкурс, написать что-либо о перелётных птицах. Я написала одно: "слёзы весь день/любимый попугай/улетел на юг" Выиграло не помню чьё хайку: "маленький лебедь/курит...(а дальше не помню).
Но это, повторяю, было помимо говорения хаидзинов перед публикой. После Александра Петрович объявил выступление Андрея Шляхова. Я начинаю крутить головой по сторонам, чтобы увидеть знакомую физиономию. И вдруг дама с серьгами впереди меня поднимается, поворачивается... Ё-моё, с затылка Андрюшу не опознала.
Шляхов почитал свои хайку и поговорил за поэзию. И почитал хорошо

как изменилась
давно не видел тебя
дохлая кошка

Андрей Шляхов

и поговорил неплохо. Потом я об этом же поговорила. И вот оно моё любимое, но ни кем больше не одобряемое:

гладь океана
долго лгали о долге
люди-лемминги

Мол, понятийное, нет чувственного восприятия. А мне нравится. Я доверяю своему вкусу, а не чужим канонам.
Потом ещё куча всякого народу и всё о том же. Потом Петрович стал книжки раздавать/продавать. Дороговато однако. Но в общем и целом вечер удался. Но одно но. Вышел народ в двор и стал мелом на асфальте писать хайку. Мгновенно сочинилось:

скоро затопчут
не доживут до дождя
хайку на асфальте

Мне тоже мелок предложили. Но ведь это наклоняться надо, а мой хондроз был против. И правильно, что не стала писать. Написанные хайку не дожили до затаптывания. Выскочил какой-то нервный юноша - секьюрити ТСЖ, и стал кричать, чтобы все немедленно покинули охраняемую территорию. Потом стал куда-то звонить и, взвизгивая, объяснять, что они исписали весь двор. Потом раскрутили шланг и кто-то из хаидзинов стал смывать свеженаписанные хайку, а психованный секьюрити бегал вокруг и пальчиком указывал, куда ещё полить. Насколько я поняла, этому Товариществу Собственников Жилья музей Зощенко, как бельмо в глазу. Приходят чужие люди - мешают жильцам наслаждаться собственностью. Двор закрыт, но посетитель жмёт кнопочку музея, и ему открывают, и ходи, где хочешь. Вот какого чёрта этому Зощенко приспичило здесь когда-то жить?
Я смотрела на поливку стихов из шланга и думала, а промышленный фен секьюрити выдаст, чтобы асфальт высушить? Нет, не выдал, видимо, не оказалось в хозяйстве.
Следующее мероприятие - питьё пива на лавочке, я пропустила. Гружёная книгами хайку почапала домой.