Меж зданьями холодный воздух сжат.
У Алексеевского равелина
Переминаются от стужи сторожа
И ноги поджимают журавлино.
В тюремной келье в дюжину шагов
Живёт самодержавию угроза –
Цареубивец Николай Морозов,
Уже нестрашен для своих врагов.
Он пишет за тетрадию тетрадь,
И в заточенье прожитые годы
Пройдут не зря, и мог бы он сказать:
«Великая свобода несвободы
Ты жизнь мою в покое берегла мне
Как узкая река меж берегами.»
Comments
Поэт №5
Меж зданьями холодный воздух сжат,
Бульвары искушает постоянство.
Не выплеснуть ли нежности ушат
На это омертвелое пространство?
Пусть разобьют копыта лошадей
Дробящеюся силою ударов
Заснеженность унылых площадей
И ледяную корку тротуаров.
Пусть улицы, сошедшие с ума,
Нагие и хмельные от азарта,
Раскачивают спящие дома
Течением проснувшегося марта
И жизнь плывет меж нашими шагами
Как узкая река меж берегами.
А мой стих на 4 месте.
Я приехала на велике пораньше. Во дворике равелина цепляю его за оконную решётку цепь с замком. Ко мне подходит парень в (как мне показалось) рабочей одежде:
- О, в равелине ещё один прикованный узник!
И мы разговорились про велосипеды.
А потом начался спектакль, и я поняла, что про велосипеды я беседовала с Николаем Морозовым. И одежда не рабочая, а арестантская.
Сюжета пьесы я естественно не помню, да и какой там мог быть сюжет! Но вот одна мысль мне в душу запала. Это когда Фигнер упрекала Морозова, что вроде как заключение ему во благо, он нашёл своё призвание, пишет книги.
Это базовая потребность человеческого мозга - всё понять, всё вместить, создать целостную картину сущего мира. Когда такого не получается по каким-то причинам, мозг то бишь человек страдает. Ты не осуществил своё предназначение, ты пришёл в этот мир, и вот уже пора уходить, но ты не в чём не разобрался.